Лариса Шушунова
Поэт, прозаик, литературный критик, эссеист, переводчик с английского. Окончила истфак СПбГУ, посещала литобъединение Александра Кушнера. Стихи, статьи,
философская эссеистика печаталась в журналах "Звезда", "Нева", "Арион", политическая аналитика – в интернет издании "Народнй журналист" под песводнимом "Когито Эрго-Сум", в
сетевом альманахе "Folio Verso". Автор двух поэтических книг, член Союза Писателей Санкт-Петербурга с 2009 года, участница поэтического видеомоста гражданской лирики
Симферополь – Севастополь – Донецк – Санкт-Петербург – Оренбург,
проводившегося 15 марта 2015 года в честь первой годовщины присоединения Крыма. Лауреат премии журнала "Звезда" в номинации "Поэзия".
ВОЛЧЬЕЙ ТРОПОЮ* *Этот цикл стихов был написан летом 2017 года во время тяжёлых боёв под Желобком. Он был посвящён другу автора этих стихов Ларисы Шушуновой - бойцу бригады "Призрак" Антону Дмитриевичу Коровину, позывной "Волк" (07.02.1986 - 18.02.2020). Антон погиб при выполнении боевого задания спустя три года. Примечание добавлено редакцией портала по просьбе автора.За словом «долг» напишут слово «Дон» Марина Цветаева1. Третий день на экран монитора Пялюсь – ты не выходишь на связь. Ни Христа, ни Перуна, ни Тора, Мокрый снег да окопная грязь. На покинутом Богом Донбассе Третий год ты встречаешь весну На изрытой воронками трассе, На войну променяв тишину, На кошмар мирового пожара. Всё смешалось – и правда, и ложь. Иль проснулся в тебе Че Гевара, На кого ты и внешне похож? – Мол, давай, продолжай моё дело, Ты ведь понял истории суть... Одержимый идеей всецело, Будь, где хочешь, но главное – будь. 2. Словно Ярославна во Путивле На забрале, по ветру – власы, С неотступной мыслью – как ты? Жив ли? Дни считать, минуты и часы В ожиданье. Морде монитора Трепет безразличен мой и страх, Да и Той, что косит без разбора С ледяной улыбкой на устах – Ничего, мол, личного, рутина, Должность у Неё такая, что ж, – Тех и тех, с песком мешая, глиной, Всё равно – за правду ли, за ложь. 3. Ты ещё пешком ходил под стол – Я уже заканчивала школу. А процесс неумолимо шёл: Светлый идеал на кока-колу Обменял доверчивый народ. Что – макулатура, стеклотара! Восемьдесят шёл девятый год, Угли тлели давнего пожара, А на них из каждого угла Все, кому не лень, азартно дули. Знать тебя тогда я не могла. Отвести беду теперь смогу ли? 4. – Руны, говоришь, нарисовать? Думаешь, помогут? – Улыбнулся. – Атеист я, надо ж понимать, Засмеют «коллеги»: мол, свихнулся? Как там в анекдоте: «Гражданин, Крест хотя б cнимите или плавки, Что ль, наденьте», помнишь? – Юмор, блин! Третий год уж в этой переплавке. 5. Сказал, что не молился под обстрелом. – Зачем? Ведь если Бог тебя убить Задумал однозначно между делом, То как твои молитвы изменить Его решенье смогут? Странно как-то. И занят вечно Он, и далеко. В конце концов, ведь есть и чувство такта – Ему и так-то с нами нелегко. 6. Фронтовых треугольники писем Заменила всемирная сеть. Все мы в ней зависаем-зависим... Ненасытная, добрую треть Отнимаешь ты времени, в стадо Превращаешь – и этих, и тех! Пэрэмога у них или зрада? Лишний раз помолиться не грех. Обогни его, пуля, не трогай, Пусть появится снова «онлайн»! И тогда я уверую в Бога, Безо всяких заоблачных тайн. 7. Ты, наверное, с детства был Не от мира сего, с его Кривобокой моралью, – пыл Романтический, волчий вой Одиночества, честь и долг, Доблесть – звенья одной цепи. Позывной себе взял «Волк». По бескрайней рыщешь степи, Где капкан на каждом шагу Приготовил хищную пасть, Где, таясь, охотник, в снегу, Ждёт момента, жаждет попасть. Только бы волхованье моё Отвратило любое зло, Только б волчье твоё чутьё Подвести тебя не могло... 8. Нарисую защитные руны На твоей фотографии – пусть Мироздания звонкие струны Отзовутся, – прочту наизусть Из Марины Цветаевой строки И молитву о воине, чтоб Миновал тебя жребий жестокий. Прочь, виденья, сомнения, стоп! И дурные знамения, к чёрту! Достучаться до высших бы сфер... Хоть наивны слова и затёрты, Полог неба недвижен и сер, И всей тяжестью давит на плечи Измождённой безумьем земли, – Там услышат, пойдут ли навстречу? Не откажут ли, – мол, отвали? – Потому что Цветаевой муза, Мол, за белое дело, а ты – За венок трудового Союза, Чтобы красных республик цветы Украшали терновый, – неважно! Воевал он, лишенья терпя. Ну а ей за него было страшно В ту войну, как и мне – за тебя. 9. Ты говорил, что веку-волкодаву, Хоть был порой и страшен, и суров, - И скольких он на мельнице кровавой Перемолол! – всё-всё простить готов, Хоть сам ты Волк, а значит, в волчьей яме, Живи в то время ты в СССР, Мог сгинуть бы – с когтями и клыками – По ложному доносу, например. И всё ж… За то, что в ту эпоху жили, И гибли, да, и гробили других Не за дворцы, не за автомобили – За ценности сверхличные, за них, За них – в любое пекло – шаг за шагом; За то, что в сорок первом вождь Москвы Не покидал; за знамя над Рейхстагом И за металл небесной синевы, У ног лежащей ковриком; «ни пяди Не отдадим врагам земли родной», – И не отдали ведь! А эти б... Ну, Крым вернули, а Донбасс - чужой? Ему за чьи грехи судьба такая? Иль эти люди недостойны жить? Я слушала тебя, не прерывая, Не зная, что на это возразить. . 10. Юноша бледный со взором горящим, Мир переделать нельзя. Жил бы сегодняшним днём, настоящим. Скользкая эта стезя Скольких уже покалечила! Впрочем, Ты же историк и сам Знаешь, насколько порою непрочен – Нет, не в укор небесам – Миропорядок, незыблемый с виду, – Будто взрывчаткой набит. Горькую носишь ты в сердце обиду За вымирающий вид. 11. Молчаливый, ершистый и мрачный, Как подросток, нескладный, худой. Позывной себе выбрал удачный. Да, конечно, ты Волк, но не злой. В час затишья, когда перепонкам Барабанным даётся покой, Ты картинки мне шлёшь – то с котёнком, То с какой-то смешной чепухой, Словно ваших на днях не накрыли – Еле выжили – вражьим свинцом, Словно выдуман весь этот триллер, Уж не знаю, каким подлецом. Не вчера ли живою мишенью – Пять часов с ДРГ длился бой – Довелось побывать? – ополченья Злые будни. Фонарик-то твой, Что хранился в нагрудном кармане, Покорёжен осколком. Господь Удержал твою душу на грани, Уберёг твою бренную плоть - Мановеньем невидимой длани Царь Небесный, Владыка светил Поместился в нагрудном кармане – Рядового бойца защитил! * * * Эти названья – Славянск и Дружковка… Кто до недавнего времени мог Даже подумать, что слово «винтовка», Щёлкнув затвором – взведённый курок – Станет не рифмой всего лишь, но частью Жизни самой, как и гром канонад? «Древнего зверя чудовищной пастью Солнце пожрётся, разверзнется ад…» Сколь же наивны ужасы эти Перед реальностью нынешних дней! – В Эдде ли Старшей, в Ветхом завете – Что они все по сравнению с ней? С воем снарядов, с залпами «Градов» Что за кварталом разносят квартал? Всадник, топтавший хтонических гадов, Скажешь, мол, и не такое видал? Небо в морщинах Перунова лика, Хоть не молитвой – приступом взять! Лишь бы дожить до петушьего крика, Что обратит наваждение вспять. Лишь бы разверзлась под нечистью Лета, Ночь под лучами рассеялась фар… Бей, барабан, и военная флейта, Громко свисти, разгоняя кошмар. ПАМЯТИ РОСТИСЛАВА ПАНОВА, РЕКОНСТРУКТОРА ЭПОХИ ВИКИНГОВ Мальчишкам, что в войну не доиграли - Уехали расхлёбывать вину Политиков, о славе и Валгалле Мечтающим, реальную войну По фильмам только знающим и книгам... Двух месяцев ты не провоевал. Что век земной? И так мелькнул бы мигом - Сползая в алчной вечности провал... Казалось бы, куда ещё короче? - На фоне световых межзвёздных лет, Пронзивших океан бездонный ночи, На фоне бед страны, её побед, Её обид последнего столетья, Последних лет... Ты мог бы в стороне Остаться — ну нельзя же быть в ответе За всё! «Таким не место на войне...» - Расхожий штамп... Тоска по славе прошлой? Ответственности груз? По фазе сдвиг? Несовместимость с жизнью этой пошлой? Читаю электронный твой дневник, Пытаясь докопаться до мотива, Как будто можно время повернуть... О чём ты думать мог за миг до взрыва, Пред тем, как к тишине ночной прильнуть И слиться с ней? Но нет, поверить в это - Зачем тогда являться в мир вещей? Ты будешь вновь живым — в чертоге света - В кругу героев... Ярче, веселей, Чем здесь, в трёх измерениях... Да будет Он длиться вечно - ваш священный пир Пред Гибелью Богов, что всех рассудит И заново запустит этот мир. * * * Так хотелось с Тобой говорить обо всём, Что меня волновало в то лето. Киев мрачно катился с горы колесом, Полыхая огнём, — кто за это Призовётся к ответу, забрезжит ли свет В перспективе беззвёздной тоннеля? Мне казалось — Ты есть, и Ты знаешь ответ... Но опять — за неделей неделя Пролетала, вопрос громоздя на вопрос, Отдохнуть голове не давая Всеблагого. И мчалась Земля под откос, Обитателей ада пугая. * * * Пацан, в пятнадцать лет сменивший школу На автомат Калашникова, мог В футбол гонять с друзьями, пепси-колу И фанту пить, да вот вмешался Рок В лице незваной гостьи, у которой Не женское оно, как говорят… «Что смерть? Страшна, да не страшней позора. Смотреть на то, как в дом летит снаряд?» Бестактна жизнь, её ухватки грубы, Лишь тверди безмятежна бирюза. На пухлые смотрю по-детски губы И в строгие по-взрослому глаза. Спокойный голос, пальцы на затворе. Отец ушёл на фронт, и сын – за ним. С суровой непреклонностью во взоре. А зори здесь… Сквозь стелящийся дым. * * * «Я не Шарли поганый ваш!» «У*дки! На святое!» «Людей, конечно, жаль, но, парни, меру надо знать»! Глаза откроешь – и в экран: кого там? Где я? Кто я? Покрышки на Болотной жечь пора уж, бесов гнать С МихАлковым? «Обама - чмо!" "Достали западэнцы! «Где Добкин? Обещал вам всем Шухевича портрет Засунуть в ...!" И – мельком, вскользь – про гибель ополченца Бегущею строкой: вот только был сейчас – и нет. Шахтёр? Строитель? Служащий? Иль кадровый военный? Студент-историк, пущенный историей в расход? И как это, когда оно… Мучительно? Мгновенно? И что там – свет в конце пути, валькирии полёт? О да, пускай, как в играх тех – небесный мост и замок. Кто б ни был, забери его, на уровень другой Переведи, изъяв навек из этих тесных рамок. Пусть лучший встретит мир его за радугой-рекой… А то, что здесь останется – отправят «грузом двести», А может, закопают в южнорусский чернозём. Короткий по ТВ мелькнёт сюжет в программе «Вести» И через миг пресыщенный не вспомнит мир о нём. * * * Переведи меня через Майдан И всех, кого коснулась эта тема. Затем ли нам язык и разум дан? Но глухо мироздание и немо. Переведи меня через Майдан. Я словно бедный лирник тот из песни Сквозь новостей и слухов океан Бреду – всё безнадёжней, бесполезней... Переведи меня, переведи! Чтоб чувства уступили осознанью. Что ждёт людское море впереди? Что скажут человечеству за гранью? Переведи народы разных стран, Ступивших в эту огненную реку, Как старого слепца через майдан, Как через мост убогого калеку. Переведи... Пускай слепой поэт, Прозрев, увидит поле за майданом Когда-нибудь, и брезжащий рассвет Над ним да не окажется обманом. * * * Добровольцам бригады "Призрак" Матерям ничего не сказав – На сезонные, дескать, работы; – От ценимых недорого прав Ставить галочку в пользу того-то В бюллетенях, ругаться в сетях Социальных, бухать с корешами, Видеть рожи одни в новостях Каждый день и товары – в рекламе; От ушедших в разврат и запой, От ликующих, праздно трындящих, От рутины и злобы слепой, От лапши, что нам на уши «ящик» Беззастенчиво вешает (ряд Можно дальше развить, только надо ль?), Не надеясь вернуться назад... «На Донбасс бить нацистскую падаль…» И с мозгами у многих не швах, Да и руки, пожалуй, на месте. И не ради желанья в «Вестях» Помелькать или нервы невесте Помотать, как считают порой Инвалиды сознания, духа. «Просто надо и точка» - такой Аргумент. Извиняй, мол, братуха. * * * Демократию сеют в Ираке – Пиночет отдыхает, Пол Пот. Запрещают двуполые браки – И до этого скоро дойдёт. Рукоплещут кончитам бесполым, Лицемерно скорбят по «Шарли», Лупят «Градом» по градам и сёлам Измождённой Донецкой земли. Рвутся бомбы и рушатся судьбы, Умножая вселенского зла Неизбежный процент. Эх, смахнуть бы Эту жизнь, как пенал со стола. Только жаль – нету новой в запасе. Так хотя бы поклонимся тем, Кто оставил её на Донбассе Вместе с грузом глобальных проблем. * * * Закат неестественно ярок. И правда, кроваво-багров. И надо сказать за подарок Спасибо тому из миров, Который на призрачно-зыбкой Границе меж злом и добром Всё кажется чьей-то ошибкой Нелепой, как осенью гром. Как бойня ужасная эта, Которой бессмысленней нет. Как мне объяснили – ракета Оставила в воздухе след (Отсюда – эффект), преломляя Вечерний малиновый свет. Отсюда и яркость. Такая, Что кажется: зла в мире нет! * * * И вновь мечта мечтой осталась, Война – войной, вина – виной (Не важно, чьей). О чём мечталось – В небытие ушло весной Очередной тысячелетья, Как прежний президентский срок. Кто, говоришь, за всё ответит? Кто подведёт черту, итог, Пополнив разом чёрный список Миропорядка рядом лиц? Ну что, конец спектакля близок? Финальный доиграли блиц?