РУССКАЯ ВЕСНА И НОВОРОССИЯ В ИСКУССТВЕ

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПОРТАЛ

Информационный спонсор проекта - Союз писателей России
Адрес редакции: l-portal@rambler.ru

Станислав Минаков




Родился в Харькове. Русский поэт, прозаик, эссеист, переводчик, публицист. Член Национального союза писателей Украины с 1994 (в 2014 был исключён из него по политическим мотивам), член Всемирной организации писателей «Международный PEN-Club», Русского центра, Союза писателей России, Международного фонда памяти Б. Чичибабина (1997), лауреат Харьковская муниципальная имени Б. Слуцкого, премии «Народное признание» (Харьков, 2005), Международной премии имени Арсения и Андрея Тарковских (Киев-Москва, 2008), Всероссийской литературной премии имени братьев Киреевских и др. С 2014 г. живет в Белгороде.


ВОЛЧИЦА
                            
                            Марине Кудимовой
                            
Когда пространство ополчится
и горечь претворится в ночь, 
грядет тамбовская волчица – 
одна – товарищу помочь.

И на рассерженны просторы,
где дух возмездья не зачах,
но искорежены которы,
глядит с решимостью в очах.

Гнетет серебряные брови 
и дыбит огненную шерсть,
и слово, полное любови,
в ней пробуждается как весть.

«Почто, безпечный мой товарищ,
ты был расслаблен, вял и снул!
Покуда тварь не отоваришь,
не размыкай железных скул!

Сжимай – до вражьего издоха – 
любви победные клыки!»
Кровава хворая эпоха,
но лапы верные – легки.

    
    
***

Я Сумы проспал, я очнулся в Сумах — 
визжавших, что ржавая гайка. 
Упавшее сердце стучало впотьмах: 
«Нэгайно, нэгайно, нэгайно»*. 

Что мает, имает меня на испуг, 
играет в ночи как ногайка? 
Так — залпом, внезапно, немедленно, вдруг: 
«Нэгайно, нэгайно, нэгайно». 

Ахтырка, ах ты-то, чернея, как нефть, — 
заржавела или заржала? 
Как будто регочут, снося меня в неть, — 
ягайло, скрыгайло, жаржайло. 

И скрежет, и режет, и гложет, и лязг, 
и фары, и гвалт инфернальный. 
Литвин, галичанин нахальный и лях 
затеяли грай погребальный? 

Три чорта — три ражих, три рыжих черта 
пролаяли, будто над прахом. 
Но я — не закончен! И вряд ли черта 
отчерчена слухом и страхом. 

Я русский бы выучил только за то б, 
что в нём — благодатная сила, 
за то, что Солоха, грызя Конотоп, 
от русского — кукиш вкусила. 

Не слышать, не видеть, не знать, не терпеть 
нэгайной и наглой их воли. 
Скажи, Богодухов, и Харьков ответь: 
доколе, доколе, доколе? 

​ 

МЫ С СЕСТРИЦЕЙ КО СВЯТОМУ ФЕОДОСИЮ ХОДИЛИ 

                                   Светлане Кековой 

1. 

Мы с сестрицей ко святому Феодосию ходили, 
мы с сестрицей у святаго Феодосья побывали: 
мы с сестрицей страхом Божиим умы похолодили, 
мы с сестрицей славой Божией сердца посогревали. 

Мы, веселые, на паперть, мостовую выходили, 
с Крестным ходом — со Печерской Богородицею Свенской, 
с Феодосьем, и спивали в поднебесье «дили-дили» 
колокольцы, оль, над Киевскою Лаврою Успенской! 

Оттого ль мы увидали переливистые крУги, 
что на небо поглядели, благодатные, ликуя? 
Подарил игумен радость всем радевшим вон какую — 
светозарныя для грешников зажегши радуг дуги! 

Ой, сестрицынька, ты помнишь ли те дуги, солнцесветы, 
те восторг, и синь-усладу, диво-полымя с востока! 
Как младенцы мы смеялись, позабыв про наши леты, 
и водицей умывались, золотою, из истока. 

2. 

Так и жить бы, светик мой, моя отрада-голубица, 
только глянь-ко, что за толпы у Святой Софии вьются? 
Что за сходка непотребная толчётся и клубится, 
и камланья над Крещатиком кричащим раздаются? 

У, как тля зашлась ничтожная в столице православной! 
Ржавь — бесОв своих — сзывает самозванцем безобразным!
Знать, такое попущенье, значит, биться нам в неравной, 
значит, выпало и нам стоять стоянием непраздным. 

Одолеем вовкулаку, порасскажем правды-были — 
как с тобою мы небёсы возлюбили, обнимая… 
Дай же, Боже, быть когда-нибудь такими, как мы были 
в день особенный, по-новому шестнадцатого мая. 

 

НОВАЯ ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ СЛОБОДСКИХ ПОЛКОВ

Ветерок развевает знамена, 
За рекой полыхнула заря, 
И на Запад уходит колонна 
От Покровского монастыря. 

По Полтавскому Шляху — на Киев — 
Командиры пехоту ведут. 
Это наши полки Слободские 
За победой на Запад идут. 

Наши жизни, солдат, не напрасны, 
Потому что написан у нас 
На хоругви родимой на красной 
Образ Истинный — Харьковский Спас! 

Преисполнена воли и стати, 
Осененная с горних высот, 
Озерянскую Божию Матерь 
Мерефянская рота несет. 

А за ней — с чудотворной Песчанской — 
Выступает Изюмский отряд, 
Чтобы нечисти американской 
Прекратить непотребный парад. 

Эй, раздайся, мерзотина злая! 
Это явная явь, а не сон: 
Вместе с нами идут — Николаев, 
Севастополь, Донецк и Херсон! 

Поднимайтесь — и Ворскла, и Уды, 
Встань, народ, — от Сулы до Донца — 
Против ведьмы и против иуды, 
У которого нету лица! 

Мы не предали отчую славу 
И над Лаврою свет золотой! 
Постоим за Луганск и Полтаву, 
За поруганный Киев святой! 

Погляди-ка: над хатой саманной — 
В белом небушке, с синим крестом, 
Наш апостол, Андрей Первозванный, 
На врага указует перстом! 

Для солдата нет смерти напрасной — 
Потому что написан у нас 
На хоругви родимой на красной 
Образ Истинный — Харьковский Спас! 

2005 года от Р.Х, крещение Господня

 
***

Русский язык преткнётся, и наступит тотальный хутор.
И воцарится хам — в шароварах, с мобилой и ноутбуком.
Всучат ему гроссбух, священный, фатер его с гроссмуттер:
бошам иль бушам кланяйся, лишь не кацапам, сукам.

Русский язык пресечётся, а повыползет из трясин-болотин
отродье всяко, в злобе весёлой плясать, отребье.
Но нам ли искать подачек в глумливых рядах уродин!
Не привыкать-знать — сидеть на воде и хлебе.

Перешагни, пере- что хочешь, пере- лети эти дрянь и мерзость, 
ложью и ненавистью харкающее мычанье! 
...Мы замолчим, ибо когда гнилое хайло отверзлось,
«достойно есть» только одно — молчанье.

Что толку твердить «не верю», как водится в режиссуре!
...Мы уйдём — так кот, полосатый амба*, почти без звука
от убийц двуногих уходит зарослями Уссури,
рыжую с чёрным шерсть сокрывая между стеблей бамбука.

Водка «Тигровая» так же горька, как старка.
Ан не впервой, братишки, нам зависать над бездной.
Мы уйдем, как с острова Русский — эскадра контр-адмирала Старка,
покидая Отчизну земную ради страны Небесной.


 
***

Как будто спа́ла пелена.
Спала́, спала́ – и сразу спа́ла…
Нам вождь сказал: «В натуре, падла,
я тоже бычу до хрена».
В натуре, спала пелена.

Оратор крымский говорил
стихом почти Экклезиаста:
«Я поздно встал. И понял – баста:
Я мать-державу разорил.
Я – ржав, как похоть педераста.

Вокруг – гниенье и распад,
и сам я есть продукт распада:
рапсод, взывающий из ада,
не видящий ворота в сад.
Мне пенья дар, и то – засада.

Когда бы тот, кто назидал
во тьме пророку: виждь и внемли,
ему слюну такую дал,
чтоб истину сглотнули кремли,
и всяк – свой смертный грех видал!»

Отец игумен у ворот
промолвил: «Повинимся, дети!
На сем еще не поздно свете
нам всем винитися». Народ,
избегнувший страниц в Завете,

вскричал, сумняшеся: «А в чем?..
За что нам – горечь обнищанья,
блатных вождей телевещанье –
то с кирпичом, то с калачом?
За что – уныние и тщанье?»

…Не в силах поглядеть окрест
непьяным – сколь возможно – взором,
люд перебит напастным мором.
Ему даны – Голгофа, Крест,
а он все рылом – в сором, в сором.
И ест, и ест его, и ест.

 
***
Наши придут — на плечах неприятеля, на костях.
Наши придут и победный воздвигнут стяг.

Наши придут — красивые, в орденах.
Наши придут и крикнут ублюдкам: «Нах!»

Наши придут и скажут: «Заткнись и слазь!»
Наши придут, размажут любую мразь.

Наши придут, отпоют — нас, павших на рубеже.
Наши придут, когда не надо уже.

 
***

Прощай, Галичина! Мне твой несносен взор -
коричнево-кривой, с нацистской поволокой.
Набивши склочный рот слюною тягныбокой,
влачи сама-одна свой тягостный позор.

Ты Гитлеру взахлёб лизала сапоги, 
и лижешь до сих пор, насупленная краля.
Твой злобный соловей - наследник "Нахтигаля".
Неси ж на Страшный суд чугунные долги.

Услужница СС, живи, но не со мной -
тиару прославляй и по латыни ботай.
Спесивая сестра, я сыт твоей заботой.
Прощай, Галичина, будь Риму ветчиной!

Бог знает: какова греха величина
и - кто хотел любви, а кто кровищи чаял.
Я заберу с собой мой золотой Почаев, 
а ты - ступай долой! Прощай, Галичина!

​
***

Tыcячeлeтняя вoйнa.
Бecпaмятcтвo. Пылaньe кpoвeль.
Heизлeчимo жизнь бoльнa.
A я нe жaждy бpaтнeй кpoви –
Hи лoпнyвшиx oт бoли глaз,
Hи гoлocящиx жил нa дыбe.
Hи злого xлeбa, ни тpяпья
Чyжoгo, ни чyжoгo дoмa.
Co мнoю – cмyглaя мaдoннa.
Ee yлыбкy в яви пья –
Cквoзь блyдный ливeнь Вaвилoнa
Я cлышy жизнь тyгoгo лoнa
И знaю: этa жизнь – мoя.
(Bepнeй, yжe – мoe пpoдлeньe).
...C кaкoй чapyющeю лeнью
Tы тpoгaeшь cвoю щeкý
B пигмeнтныx мpaмopныx paзвoдax
И лиcтик тoпoля щeнкy
Игpyчeмy пycкaeшь в лaпы!
B кpyгy eжeвeчepнeй лaмпы
Mы дepжим cчacтия пыльцy
Heмнoгyю нa пaльцax cлaбыx.
Игpaй-дyди, вceлeнcкий лaбyx! –
Пoкyдa кaтитcя к кpыльцy
Tыcячeлeтняя вoйнa...

​
***

И пoнял oн, чтo этo – нe вoйнa,
нe ceчa, пoнял oн, нe бpaнь, нe битвa,
и этoт вoй – нe пecня, нe мoлитвa,
a пpёт и пpёт ликyющee быдлo,
и вce пoд нoль poвняeт, кaк вoлнa.
И пoнял oн, чтo oн – вceмy винa,
и чтo дyшa мoлчaньeм coжжeнa,
и cepдцe нeпpичacтнocтью yбитo.
И пoнял oн. И жизнь eмy oбpыдлa.
И льдoм cкoвaлo чepный Иopдaн.
(A мoжeт, этo – Лoпaнь или Уды...)
И cмepтью жизнь пpeдcтaлa для иyды.
Ho избaвлéнный жpeбий  нe был дaн.	  


1