Владимир Яковлев
Родился в 1952 году. Из астраханских рыбаков, служил в морской пехоте, мастер спорта по дзюдо, в молодости сам, без всяких курсов-спецшкол, до очень хорошей степени изучил английский, который его и кормил значительную часть жизни. По его словам, он перевёл с английского «тонну книг».
Закончил Кубанский аграрный университет по специальности «землеустройство», затем Литературный институт. Опубликовал первый и единственный сборник «На границе времен» в 1989 году.
По его признанию, стихов не писал 25 лет. Работал редактором и переводчиком в издательстве «Аст», менеджером по таможенным вопросам в коммерческих фирмах.
Вернулся к поэзии в 2014 году, уже будучи тяжело больным. Умер в 2016 году.
УКРАИНСКАЯ НОЧЬ Снова небеса над Незалежной Рвут снаряды – пятерней железной Землю с кровью смешивает «Град». И бессонный снайпер смотрит в оба… Как теперь я буду верить в Бога, Если украинец мне – не брат?! Если оклеветан и оболган Мир, в котором я живу, и волком Воет ненависть звериным всем нутром, Насылая смерть, тоску и морок? Если ночь июньская, как ворог, Затаилась снова за Днепром? 01.07.2014 ГОВОРЯТ Говорят, стреляют у границы. Говорят, что это украинцы. В них стреляют наши ополченцы. Говорят, что все они чеченцы. Говорят, вводить войска не будем. Говорят, что виноват, мол, Путин. Лупит артиллерия по полю, Где военных нету и в помине. Говорят, у них потерь поболе. Говорят, у нас потерь помене. Беженцы идут сплошной толпою... Мальчик подрывается на мине... С каждым днем становится все гаже… Бог молчит пока … Но что-то скажет! 13.07.2014 ВОЙНА Сыплется густо осколков окалина – Стоны разносит взрывная волна. Шастает по полю баба охальная, Злая, бесстыжая тетка – война. Вот она суть ее подлая, б***ская: Смерть раздает – так одну на троих, Задом железным над пажитью лязгая, Весь чернозем до крови раскроив. Мало здесь было жизней положено? Мало посеяно было костей? Что она снова орет заполошно И созывает на пьянку гостей? Что ж, приходите – дорога не дальняя. Все вы упьетесь здесь допьяна. Мечется по полю баба охальная – То ли гражданская, то ли локальная То ли уже мировая война. 27.07.2014 ХОДИЛА БОГОРОДИЦА ПО МУКАМ Ходила Богородица по мукам, По адовым кругам – и с каждым кругом Все меньше оставалось бренных сил. И плакала, сердешная. И тихо Просила не спешить архистратига. Но шел вперед небесный Михаил. По тернию, по угольям босыми Ступая ноженьками, думала о Сыне. По зыбям мертвым и пустыням шла, Где ни одной звезды на небосводе, Где страшен гнев, где темен лик Господень, Где участь всех горька и тяжела! И молнии, разящие из мрака, И вихри, восходящие из праха, И души, вопиющие из ям – Все сердце материнское объемлет, Всем жалобам, мольбам и воплям внемлет. И лик ее любовью осиян. В кромешной тьме цинизма и безверья Бреду, как пес, мучительно трезвея, На тихий свет, что теплится вдали. Спаси, Пречистая, глухие души От муки атомной и смертной стужи. И жажду истины любовью утоли! 06.08.2014 ОПЯТЬ СО СТАНЦИИ ЛИХАЯ Опять со станции Лихая Уходит поезд на восток. И ночь уходит, полыхая, От Волгограда за Ростов. Донская степь звенит на стыках Пустых дорог и тишины. И горько спят в вагонах тихих Бегущие от той войны. И лишь мальчишку из Луганска Не успокоит проводник, Когда опять свистит фугаска, Убившая его родных. 22.08.2014 ПЕСНЯ На осеннем ветру, на высоком юру, Под измученным небом донецким Я б нашел поутру свою смерть, как сестру, Я б простился с родными – да не с кем. Моих самых родных нету больше в живых – Как один все фугаской убиты. А у дальних моих на распутьях кривых Память выклевал ворон сердитый. Рядом пули свистят, рядом танки горят И дымы, словно души, – белесы. Погибают друзья, убывает заря, А меня душат горькие слезы. Пусть я тоже умру – смерть красна на миру. Мне делить ее более не с кем На холодном ветру, на высоком юру, Под измученным небом донецким. 09.10.2014 ГДЕ-ТО ПОД ЯСИНОВАТОЙ Где-то под Ясиноватой Ты проснешься (может быть) И, ни в чем не виноватый, Будешь в тот же миг убит. Ты потом очнешься в поле. И тоска, как ржавый гвоздь, Снова грудь твою проколет, Прошибет тебя насквозь. Ты себя во сне увидишь С мертвым сыном на руках. Ты на свет из мрака выйдешь И увидишь снова, как Где-то под Ясиноватой Вас накроет тот снаряд И как в дымке синеватой Ваши души воспарят. Ни креста, ни звезд, ни крика – Стылых губ не разлепить. Будешь молча горе мыкать, Боль глотать и слезы пить. Будешь каждый день, поддатый, Горький дым зубами рвать. Будешь под Ясиноватой Каждой ночью умирать. 11.11.2014 ПОСЛЕДНИЙ СОЛДАТ – Налей-ка еще нам по «сотке», Тенгиз, – Кричит через головы бывший танкист, А ныне – бездомный калека. – Я выпить желаю за взятый рейхстаг, За ногу в кустах и за душу в крестах, За нашу Победу. Налей-ка! Ему наливает безмолвный Тенгиз, Пока он бредет под осколочный визг И вдовьи далекие вздохи, – Пока он ногой деревянной скрипит И давится воздухом, крепким, как спирт, И ждет у обшарпанной стойки. Он с хриплым надрывом глотает сто грамм, Как будто срывает вагонный стоп-кран, Чтоб выйти в ночной глухомани, – Как будто вступает в последний он бой, Чтоб снова прикрыть своей рваной судьбой Страну, что лежит за холмами. Последний защитник великой страны, В которой всегда все верны и равны, А коль не равны – то маленько. … Бездомная вьюга свистит по холмам, Качая во мгле привокзальный шалман… – Я выпить желаю. Налей-ка! 08.01.2015 РОДНЯ На столе винегрет, малосол, холодец, Самовар (как при старом режиме). За столом – в белом кителе – юный отец И веселая мать – в крепдешине. И поет патефон о любви фронтовой И о том, как шагали с боями. И чуть слышно играет (как будто живой!) Дядя Фрол на трофейном баяне. Будто вовсе не он умер ночью от ран, Будто не было бреда и мути – И осколков, что рвали его по утрам, И больничной бессмысленной муки. Рядом с ним улыбается дядя Антон – (Он и выглядит будто моложе) – Будто это не он умер в сорок шестом, Когда голод был в Нижнем Поволжье. Дядя Витя, мой крестный, смолит самосад – Он семь лет промотался по зонам. И текут над могилой его небеса И тревожат сияньем бессонным. И трепещет душа на жестоком ветру С поминальной бутылки «Агдама». Ты за родину кровь проливал, политрук, Чтобы сгинуть в аду Магадана. Это память кирзовым своим сапогом Бьет под сердце приемом поганым… А отец разливает уже самогон По зеленым граненым стаканам. И смолкают на миг голоса за столом. И становится музыка тише… И встает за спиной моей век-костолом И в затылок мне холодом дышит. 26.03.2015 * * * Когда я очнусь на другой стороне, То вспомню ли я эти сны о России – Как стлались дымы по речной быстрине, И чайки, как вдовы, нам вслед голосили? У самого края, у мертвой воды И в горнице русской с ее образами Пронзит ли опять мое сердце Батый Кровавой резней и слезами Рязани? Забуду ли я о ночах фронтовых, Дорогах войны, сапогами истертых? О наших солдатах – о них, рядовых, В прожженных железным огнем гимнастерках? И вспомню ли я, как бросало плоты На самой последней моей переправе, У скользкого края, у мертвой воды, У ржавой звезды, на дороге с ветрами? 04.05.2015 * * * Вот и мама приходит во сне, Мнет косынку. Слышу голос, звучащий извне: - Как ты, сынку? Вот и батька заходит в мой сон (Где ты, водка?) Со слезою во взгляде косом: - Как ты, Вовка? Только брат задержался в пути: - Где ты, братка? Только ветер осенний гудит: - Там, где батька? 06.09.2015